Маски православной святости

 

 В монастырский храм вошла женщина с тремя маленькими внуками…   Вечернее богослужение только начиналась.

 Очень неспешно, можно даже сказать робко, она подходила к аналоям, сначала по очереди прикладывала к иконам малышей, а потом прикладывалась сама. Самый маленький из детишек вдруг неожиданно взвизгнул от радости.

Ребенок в храме

  Сидящие в храме «благочестивые» христианки (постоянные прихожанки храма, вернее, - регулярные паломницы), сначала недовольно переглянулись между собой, а потом начали полушепотом делиться своими мнениями:

   - Вот зачем детей приводить к началу вечерней службы? Молящихся отвлекать?! Пришли бы к Елеопомазанию, помазались – и свободны! - сказала первая.

     - В храме дети должны стоять чинно! Им просто вовремя нужно все это объяснить. У моей знакомой тоже есть внуки, но они никому не мешают! Она приходит с ними к началу службы,  садится на скамейку и всю службу держит их на руках, поэтому они сидят тихо.

«благочестивые» христианки

   Я слушала женщин и думала: 

   «А вы сами-то знаете, что такое привести детей в храм? Физически привести. Вы пробовали?» 

   «Тоже есть дети», «Сидят тихо» – это слишком широкий критерий, чтобы предполагать, будто мы говорим об одинаковых ситуациях и можем давать советы в категоричном тоне.

        Дети одного возраста у двух разных матерей ведут себя в храме по-разному. Бывает, что поведение даже одного и того же ребенка сильно зависит от его настроения. Чаще всего это совершенно не связано с воспитанием.

  Большинство прихожан, ни разу не стоявших на богослужении со своими маленькими детками, наблюдая за чужими, задаются вопросом: «Почему одни дети шалят, а другие – стоят, как свечки?»

     Кроме очевидного: «у одних мать – плохая, потому что не научила хорошему поведению, у других – хорошая, потому что все объяснила…» – есть еще тысячи разных «почему».

   Никто, кроме самих родителей, не знает своего ребенка настолько хорошо, чтобы дать рекомендацию - когда приводить дитя в храм и на сколько. Такие решения полномочны принимать исключительно сами родители. Ну, и конечно, бабушки.

   Дети бывают разные - шустрые и не очень, шумливые и тихони. Один и тот же ребенок однажды может повести себя совершенно иначе, чем прежде…

     Конечно, монахини, или бездетные, или пожилые, давно забывшее, что такое маленькие дети (к тому же, мало кто из них смолоду ходил с детьми в храм), вряд ли посочувствуют женщине с ребенком на руках…

     Хотя, речь здесь даже не о сочувствии, а хотя бы о возможности найти в себе силы мирно потерпеть эту женщину с ребенком на руках, который неожиданно устроил «шумок». А еще лучше увидеть в ней не помеху своим индивидуальным «благочестивым» интересам, а в ее «невыносимом» ребенке представить собственного внука или сына …

        Я не стану дальше рассуждать на тему поведения детей в храме.

        Пусть этот случай станет предисловием к рассуждению о показном «благочестии» большинства православных людей, о внешней набожности, о мнимых стандартах, которые нами ожидаются от других, но редко применяются к себе…

   Через несколько дней после этого богослужения я рассказала своей знакомой (Тамаре) о том, с какой болью я восприняла осуждение той бабушки с внуками женщинами, ничего не знавшими о ее судьбе.

 Еще год назад она, боровшаяся с раком молочной железы, обессиленная, очень страдала от того, что ничем не может помочь многодетной семье своей дочери в воспитании маленьких детей.

     И вот теперь, слегка окрепнув после изнурительного лечения, она решила дать возможность своей беременной четвертым ребенком дочери немного отдохнуть (побыть дома одной, в тишине), - поехала с детками в монастырь…

 Выслушав мой рассказ, Тамара сказала:

   - Да… Благочестивый человек – это не тот, кто внешне проявляет свои чувства: встает на колени, благоговейно целует икону, бережно ставит свечу… Он и внутренне должен соответствовать этому понятию: уметь слушать других людей, заботиться о ближнем, не быть равнодушным к чужой беде.

    - Да, Тамара. Мы, постоянные прихожанки храмов, настолько зациклены на том, как нужно вести себя в храме, как правильно смиряться, как реагировать на искушения, что мы забываем, что отношения между людьми (и верующими, и неверующими), должны быть, в первую очередь, порядочными.

       - Я, Мария, тоже последнее время начинаю раздражаться на нашу «благочестивую» православность. В храмах мы стоим с кислыми лицами (потому что мы грешные), кукожимся в согбенных позах (потому что стоим перед Богом), из-под длинных бесформенных юбок обязательно выглядывают носки (потому что на босую ногу в храм идти нельзя), у нас потухшие глаза (потому что мы кающиеся), у нас на лицах усталость (потому что в отличие от не ходящих в храм, вдобавок к общей занятости, мы выкраиваем время на вычитывание молитвенных правил) и так далее…

    Мы десятилетиями ходим в церковь, отказываемся от мяса, регулярно исповедуемся и причащаемся, и считаем, что одно выражение: «Прости меня, грешную», автоматически  аннулирует грех осуждения и делает нас благочестивыми…

  Меня сегодня тоже обидела одна «святая женщина», живущая при монастыре. Я пожаловалась ей на то, что совершенно не умею смиряться: уже сорок лет в браке, но, так и не научилась подчиняться своему мужу, постоянно раздражаюсь на него, «достаю» его своими упреками (с выходом на пенсию он стал частовато выпивать). Вопреки его воле, оставила на него хозяйство, собралась и приехала в монастырь, чтобы подать записочки и попросить молитв у монахов наших о детях.

   «Монастырская сестра» с такой «любовью», со «знанием дела» посоветовала мне почаще приезжать в монастырь на послушания. Мол, труд в монастыре очень спасителен для души. Она на себе это испытала: не пререкаясь, выполняет все задачи, которые ставит перед ней игумен. «Здесь, Тамара, научитесь послушанию очень быстро. А муж за это время поймет, что жену нужно ценить, стимулировать ее добрыми словами, говорить комплименты. У  настоящего мужа жена – королева, а не домработница! Я вот не захотела терпеть постоянные придирки своего мужа. Я развелась давно. Дети выросли. Теперь вот служу Богу», - посоветовала она мне.

   То есть, Мария, по ее совету я должна оставить домашнее хозяйство на мужа, чтобы научиться слушаться игумена. Да я всю жизнь подчинялась и смирялась на работе перед своими начальниками! Я говорила ей совершенно о другом: о тяготах семейной жизни!

      Извини меня, Мария, я часа два  не могла прийти в себя. У меня в мозгу постоянно крутилась фраза: "Святая разведенка", пожившая при монастыре, и превратившаяся в "светоча веры и праведности" дает советы грешной замужней бабе, как ей строить семейную жизнь!

     - Когда-то, Тамара, в начале моего воцерковления,  если при мне кто-то в разговоре нелестно говорил о священнике, или о глубоко верующем прихожанине храма, я всегда спорила и осуждала этого человека. Мне казалось, что нам, кающимся, такие вещи о верующих говорить нельзя. А батюшки (тем более монахи) в моем понимании были чуть ли не святыми людьми. В то время жизнь воцерковленных людей казалась мне почти эталоном.

   А теперь я позволяю себе размышлять на эту тему…

     Ведь многие из нас, регулярно посещающих храм (в том числе и священники), зачастую просто кичимся своей мнимой праведностью: мы знаем, как правильно себя позиционировать в обществе, о чем можно рассуждать, о чем лучше промолчать (с выгодой для себя).

  Слушая трогательные проповеди, которые зачастую «прошибают» сердце, я удивляюсь: как так получается, что проповедуют верно, говорят истинные вещи, но я редко вижу, что это соответствует их жизни. Очень много внимания и сил сфокусировано на том, как надо, а не на том, как есть.

   - Да, Мария… Если в былые времена простые, неграмотные проповеди священников касались глубины моей души, то сегодня я часто слышу проповеди, в которых используется красивая риторика, приводится множество интересных примеров и трогательных историй. Для священника главное - чтобы проповедь зацепила сознание человека.

    Со временем ко мне пришло разочарование в лозунгах и громких словах. Мы теперь грамотные, мы и сами можем почитать  то, о чем написано в Писании, но, к сожалению, не применяем это в своей практической жизни.

   От священника хочется получить сочувствие, соучастие в скорби, а не постоянное нравоучение, обличение.

 На мой взгляд, не слова, а богоугодные поступки - самый короткий путь в Царство Небесное, который освобождает человека от многих лет подвига.

    - Самое страшное, Тамара, - мы ко всему привыкаем. Привыкаем к несправедливости, к беззаконию, к жестокости. Мы оправдываем это «попустительством» Божиим…. или расплатой за грехи. (Когда это касается других). Мы становимся безразличными к чужому горю (это их Господь наказал за грехи; сами виноваты).

     Мы привыкаем к маскам духовной святости, к изощренным речам, к красивым молитвам, к мелодичному песнопению в храме. Привыкаем к лицемерно-смиренным, но таким, извини, постылым, безразличным лицам прихожан, научившимся изображать святость; мы разучились реагировать на настоящую жизнь.

   Священники – тоже люди. И они привыкают к постоянному чужому горю. 

  - Каждый христианин теперь сам за себя. После богослужений  мы разбегаемся кто куда - словно время стало короче, дней меньше, а дел - больше.

   Почему? Потому что проповеди священства оторваны от реалий нынешней жизни…

        - Я по-прежнему верю в Бога и боюсь серьезных испытаний. Но, я разочаровываюсь… Священники проповедуют нам,  грешникам, о спасении, вещают Слово Божье, но мы перестали чувствовать рядом с большинством из них присутствие Самого Бога. Мы читаем  молитвы, но мы перестали разговаривать с Богом. Конечно, в моем рассуждении, между строк, можно уловить осуждение священников…

     Мы с тобой, Тамара, обе знаем, что не позволительно судить о жизни других, тем более, о жизни святых отцов. Мы должны уважать священников, как служителей алтаря и таинств Божиих. Потому что понимаем: каким бы ни был грешным батюшка, - только через него мы можем получить разрешение от наших собственных грехов.

   Но, мне очень жаль: последнее время в церкви «нависла» какая-то недосказанность… Мы видим построенную по армейскому принципу иерархическую структуру, в которой личность человека ничего не значит. Бездумное подчинение, человекоугодие, преклонение, лукавство, порой явное лицемерие перед священством, - называются добродетелью послушания.

  - Ага, Мария! В школе дисциплина, на работе дисциплина, в церковь пришли – здесь: то же самое.

 Православная церковь обросла паутиной ненужных традиций и страха наказания за грехи настолько, что потерялась вера в Милосердие Божие.

        - Я знаю, Тамара, что есть разные священники, есть и очень добрые и искренне любящие Бога и людей, но общая тенденция церкви, к сожалению, не убеждает меня в том, что Бога можно найти только в православном храме.

        Может, я и не права, но я стала позволять себе думать на эти темы и во многом сомневаться.

        Лет 15-20 назад для меня подобные умствования были немыслимы и непозволительны.

 Последние печальные события все усугубили.

     Я уже не пытаюсь осмыслить происходящие в последнее время события в мире, мне это стало казаться бесполезным.

     - Слезы, боль, несправедливость, страдания! Люди вопят: «Господи! ПОМОГИ!»  А Бог как будто бы молчит!

        - Молчит, Тамара! Так и хочется спросить: «Господи! Ты слышишь людской крик, людскую боль!!!???»

     - Очень трудно понять молчания Бога. Когда весь мир в Ютубе видит убийства, но никто из виновных не несет ответственности…

      В одной, отдельно взятой моей голове,  не вмещается бессилие всесильного Бога, Который как будто бы безразлично наблюдает за всем этим злом.

        - И я тоже, Тамара, постоянно задаюсь вопросом: «А почему никто, даже добрый и всемогущий Бог, не может этого остановить?»

        А потом в мое сознание приходит немой ответ: «Тысячи лет, люди, такие же, как вы, страдали. Были войны, несправедливости, насилие… Просто, сейчас это близко коснулось вас, избалованных цивилизацией».

      -  А еще, Мария, меня возмущает то, что правящие иерархи церкви для спасения мира призывают нас усилить сугубую молитву… покаяться в собственных грехах… А сами как будто «спрятали голову в песок». Я не вижу готовности самих православных иерархов исповедать свою веру в действиях и в поступках. Ведь они избрали свой жизненный путь – как путь молитвенного подвига.

  Что изменит в этом мире моя молитва, моя исповедь, если у меня своих, личных, проблем выше крыши, и мои молитвы пока не принесли никаких плодов?..

    - Так вот, Тамара… Имея многолетний опыт «церковной жизни», я тоже не вижу «ключика» для разрешения своих проблем в такой «стандартной процедуре»: Покаяние - Причастие. Куда уж тут до изменений в мире! Все будет так, как «угодно Богу».

   - Разочаровываться в правильности пройденного многолетнего пути очень грустно!

    - В Боге, Который гарантирует нам место в раю, я думаю, мы с тобой, Тамара, не разочаровались! Мы просто порассуждали… Дал же нам Господь для чего-то мозг…

  -  И, естественно, поосуждали… Как без этого?! Мы же православные! Знаем, как правильно! - рассмеялась Тамара.

  - В заключение, знаешь, что мне хочется сказать? Когда в своих рассуждениях о происходящих в мире  событиях я захожу в тупик, я вспоминаю Свидетельство из Евангелия.

   Иисус Христос, будучи Богом и человеком, прошел через все возможные человеческие страдания, в том числе через мучительный ужас ощущения Богооставленности перед смертью. Это засвидетельствовано Его воплем: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?». Ему казалось, что Любящий Отец оставил Его на самом пике страданий …

  Так вот: говорят же, что человек, переживший голод, никогда не пройдет мимо голодного. Мы знаем, что Господь, как и мы,  познал состояние Богооставленности, значит, Он сейчас не равнодушен к страждущим, ждущим Его помощи.

   Опыт Христа дает нам надежду, что мы переживаем период ожидания грядущих событий, которые неминуемо изменят будущее мира в лучшую сторону!

    - Аминь, Мария! Да будет так!  - в очередной раз пошутила Тамара.

В моём блоге вы можете прочитать рассказы из жизни реальных людей,  о паломничестве в Лавришевский монастырь.

Кликнув по картинке, вы перейдете на новый рассказ:

Сила родительской любви

Выйду на пенсию, - тогда и помолюсь