Израненная душа жаждет гармонии

 

    В храме начиналось вечернее богослужение…

  Мы с Тамилой присели  на скамеечку возле часовеки на пару минуточек, намереваясь кратко обсудить один вопрос, - и сразу после этого должны были войти в храм. 

   Однако случилось так, что наш разговор затянулся.

  Слова, произнесенные Тамилой, казалось бы, в завершение нашего обсуждения: «Не будем больше о глобальном. Посмотри, какое сегодня ласковое солнышко! Какие зеленые ели и сосны! Как красиво поют птички! Здешний запах иногда так пьянит меня своим ароматом! Раньше, живя в городе, я ничего этого не замечала. Наверное, здесь, в монастыре, моя душа, все же, ожила», - послужили поводом для нашего дальнейшего рассуждения.

 - Наша душа, Тамила, на протяжении жизни не один раз бывает как будто бы в бесчувственном состоянии. Дай только Бог, чтобы она каждый раз оживала, - пошутила я.

  - У меня последнее онемение души длилось много лет. Я была, как бы, выброшена из жизненного круговорота. Я жила в полной опустошенности и безысходности, мне казалось, что мир внезапно оградился от меня и оставил меня наедине со своими страхами перед неизвестным будущим. 

 Только благодаря батюшке, и плюс благодаря тому, что я посещала занятия в Школе духовного зодчества, которые он проводил, я поняла, что мне пора начинать сражаться за свое «место под солнцем», которое за время переживания  множества скорбей, казалось, потеряно навсегда. 

  Эта борьба стала особенно острой после отъезда батюшки. К сожалению, я пока еще не смогла вернуть уверенность в себе. Наоборот, стала еще более слабой, более ранимой.

   Я ведь, Мария, веду эту очень мучительную борьбу не для того, чтобы показать свои достоинства или способности, а для того, чтобы посоревноваться за свое место в обществе, которое меня своей жестокостью просто вытеснило из своей среды.

  За работой, за тяжелыми житейскими проблемами я много лет не задумывалась над тем, что  мне просто не хватает рядом родного, близкого моей душе человека, чтобы он понял, выслушал, помог, согрел в трудную минуту, поддержал советом…

   - Тоскуешь по батюшке? Раз уж мы с тобой стали вспоминать  о Владыке в прошлом, давай будем называть его «батюшка», потому что пока он жил здесь,  для нас он был батюшкой.

  - Да. Тоскую. Хотя, батюшка для меня не был таким человеком, которому я рассказала обо всем, что творилось у меня в душе… Ведь, по сути, я с ним редко общалась. Мне было достаточно того, что он просто  здесь был.  Свою душу я ему так и не открыла, не смотря на то, что исповедовалась почти всегда у него, к другим священникам редко подходила.  Я просто «грела» свою душу возле батюшки, как возле солнышка.

  Только после его отъезда из монастыря, я осознала, насколько надежной опорой он был в моей жизни, в самый сложный ее период.

  Мне теперь так не хватает его жертвенной доброты, доверия, желания поддержать.

 Только сейчас я начинаю осознавать, что имела счастье видеть и знать великого (в моем осознании) человека: любящего людей со всеми их недостатками, внимательного, терпеливого.

  Сила его величия – не в красивых и важных словах: более-менее красиво и ярко сейчас умеют говорить  многие священники. Его сила - в духовности, в  насыщенности его повседневной жизни, которую мало кто видел вблизи, но которая, как мне думается, стала важным критерием при его избрании, а в последующем при возведении в сан епископа.

 Я слушала Тамилу и думала, что в этом хаотичном жизненном круговороте так важно проникнуть в глубину тонкой женской души, жаждущей гармонии, понимания и простого человеческого счастья.

   У Тамилы в тот день вроде бы не было причин для особой тоски… Но, когда мы стали вспоминать о батюшке, почувствовалось, что у нее что-то «ноет»  внутри. Тихая тоска, которую нельзя высказать словами, нельзя выплакать со слезами. Неосязаемая, невидимая, необъяснимая...  Ощущалось, что ей кажется, что живет она совсем не так, как нужно, и все, что происходит теперь в ее жизни отнюдь не то, что должно было бы происходить.

   Кто-то сказал бы, что тоска у нее беспредметна. А я слушала ее и понимала, что ее жизнь зашла в тупик в момент смерти мужа  и она до сих пор пытается найти из него выход. 

   С появлением в ее жизни батюшки, который старался предложить ей как можно больше светлых мыслей и перспективных идей, вернуть ее душу в мирное состояние, она стала оттаивать; а после того, как он уехал из монастыря, "спасительная" соломинка, за которую она так хваталась, исчезла...

 И поэтому в ее душе появилось это необъяснимое, щемящее желание выговориться.

   Красивая голубоглазая женщина, с очень нелегкой судьбой, смолоду воцерковленная, которой «соратники по вере» внушили, что для того, чтобы спасти душу, надо жить «для других».

  Она, рано похоронив мужа, оставшись одна с больным ребенком «на руках», покорно смирилась со своей участью православной женщины: «остаться навсегда никому ненужной», и покорно нести свой вдовий крест.

  Ее призрачное счастье оборвалось именно в тот момент, когда, казалось бы, жизнь пошла на подъем: с болезнью ребенка к этому времени они с мужем смирились, материальное положение более-менее было стабильным, имели квартиру, на работе появились какие-то перспективы…

  Неожиданный  удар судьбы обломил  все ее надежды, отобрал у нее все, на что она надеялась.

  Душа ее застыла, онемела… на многие годы…

    Вспоминая годы своего горевания, она говорила так:

   - Как только люди узнавали о моем горе, старались отстраниться: «Ой, извини. Наверное, тебе не хочется об этом говорить». А мне, как раз наоборот, хотелось! Хотелось вспоминать об умершем муже, хотелось понимания, сочувствия! Находились, правда, и такие, которые говорили: «Ну, не переживай, ты красивая, ты еще выйдешь замуж». Почему? Потому что не знали, что говорить. Потому что не имели опыта соболезнования.

  Мне много раз хотелось забыть обо всех проблемах, хотелось уехать от всех  куда-нибудь на «край света»… Но, я понимала, что самостоятельно справится с приступами тоски я не смогу.

  Поэтому я и оказалась в монастыре…       

 А здесь начались новые испытания для моей очень израненной жизненными  неудачами, невзгодами,  души…

  Какая же была милость Господня, что в этом монастыре я встретила такого понимающего, такого доброго и  душевного батюшку!

  Батюшка учил жить и не для людей, и не для себя. Ведь понятие «жить для других» означает ставить на первое место интересы других людей, а не свои.  А ведь Господь дал нам жизнь не для того, чтобы мы страдали.

  В Школе духовного зодчества я поняла, что нужно стараться жить так, чтобы хоть что-то  приносило удовлетворение.

 Слушая Тамилу, у меня появилось странное чувство: мои повседневные проблемы показались мне ничтожными по сравнению с жизнью этой женщины.

 Странным было то, что мы обе понимали, что нам давно пора войти в храм, но, продолжали общаться, и нам не хотелось расставаться.

  В наших сердцах проснулись радостные, теплые, ностальгические и даже немного грустные воспоминания.

В моём блоге вы можете прочитать рассказы из жизни реальных людей,  о паломничестве в Лавришевский монастырь.

Кликнув по картинке, вы перейдете на новый рассказ:

Сила родительской любви

Кликнув по картинке, - перейдёте на рассказ "Вернуться бы хоть туда, откуда упал"