Непроходящее чувство вины

Боль в душе - один из самых верных признаков, указывающий на то, что ты свернул не туда, что ты идешь против своей истинной природы. Это - такой индикатор, который сигнализирует о том, что ты нарушил высшие принципы и пренебрег духовными ценностями.

Избежать душевной боли практически невозможно. У каждого из нас не единожды было плохо на душе, бывали и моменты отчаяния, но, ведь мы как-то это преодолевали и шли дальше.

А вот избавиться от чувства вины за свое прошлое немного сложнее…

Переплетенные в клубок чувства угрызения совести, раскаяния, сожаления, тихонько съедающие тебя изнутри, день за днем, они очень коварные, многоликие и бесконечные…

Очень нелегко отпустить прошлое.

Я испытываю несколько видов вины: вина перед своими детьми и вина перед родителями, а особенно глубокая вина – перед мамой.

Мой отец умер, когда мне исполнился всего двадцать один год. Я только-только вышла замуж, уехала за мужем на Дальний Восток… Глубокого чувства утраты я тогда почему-то не пережила. Наверное, из-за молодости… Наверное, мне тогда казалось, что в свои пятьдесят пять лет папа успел пожить…

В чем моя вина перед детьми?

Я не стала образцовой мамой.

Когда мои дети были маленькими, у меня в сознании были слишком большие ожидания от их будущего… Но, сама я не так много для этого сделала. Постепенно эта планка снижалась, но, все же, спустя годы, я понимаю, что я «не положила свою жизнь» ради благополучного устройства своих детей в суровых реалиях жизни. Мне казалось, что это и так гарантированно...

Конечно, я заботилась и беспокоилась о детях. Но, в то же время я слишком много времени уделяла работе.

В отличие от меня, моя мама жила нашими житейскими буднями. Нет, она не контролировала каждый наш жизненный шаг, но, она жила для того, чтобы в любой момент быть опорой для нас, как только мы в этом будем нуждаться.

Я выросла в семье, где было четверо детей.

Мы не говорили друг другу особо нежных слов, мы почти не обнимались и не целовались (не было это заведено в нашей семье), но то, что наша мама была готова защитить нас от всех и от всего, мы знали и чувствовали на протяжении всей своей жизни.

В чем заключено чувство моей неисправимой вины?

Мой долг перед мамой стал неоплатным и нескончаемым. Ведь когда пришло время быть для нее опорой и поддержкой, я не смогла в полной мере этого дать.

Наша мама тяжело и продолжительно болела.

Мы с сестрой по - очереди ухаживали за ней почти десять лет.

Всё начиналось вполне обнадеживающе, хотя диагноз был неутешительным: геморрагический инсульт, поражение правого полушария, в результате которого были полностью отключены движения левой стороны тела: она не могла самостоятельно повернуться в кровати, не могла сесть.

Конечно, любое серьезное заболевание - это всегда тяжелый удар. Любая беда, как правило, сваливается неожиданно, как снег на голову… К этому трудно быть готовым.

О сложностях ухода за тяжело больным человеком известно всем - больницы, обследования, интенсивное лечение, реабилитация, массажи... Первые годы были наполнены ожиданием, надеждой и верой в лучшее. Не хотелось верить в реальность произошедшего.

Пока была надежда на частичное восстановление, сам уход нам не казался слишком обременительным, хотя кроме ухода за мамой, у нас было много других сопутствующих проблем (кроме работы и семейного быта, - у сестры было двое маленьких детей, которые постоянно болели, у меня – скорби с повзрослевшими детьми, в том числе, с трагическими событиями, связанными с младшим сыном).

Мы с сестрой просто выполняли свой дочерний долг.

Но со временем всё изменилось. Мама быстро ослабевала. Мы начинали понимать всю трагичность ситуации. Рассудив, - приняли решение, что будем смотреть маму по очереди: через каждые полгода мы перевозили ее (обездвиженную) с одной квартиры в другую…

Маме требовался постоянный круглосуточный уход. Каждый день у нас начинался с ее туалета и им же он заканчивался… В течении дня - смена подгузников, мытье, кормление, лекарства, давление, массаж…Через семь лет лежания в неподвижности (мы ее, конечно, переворачивали с бока на бок, но мышцы ее тела были неподвижны), на левой стороне тела начались пролежни, вонь, стоны… Мы старались, как могли на тот момент жизни, и считали, что делали всё возможное.

Дни казались бесконечными… Казалось, этот уход никогда не закончится. Ведь никто из нас не хотел, чтобы мама умирала…

Последние полгода маминой жизни были самыми тяжёлыми.

Вспоминается, как мой маленький внук спрашивал у неё: «Баба Надя, что тебе болит?», - она отвечала: «Всё болит, детка, всё…».

Иногда она просила меня рассказать ей что-нибудь и посидеть напротив. Ей хотелось знать, что происходит за окнами квартиры. А я, думавшая больше о себе (ведь я пришла уставшая с работы, дома - быт, муж, дети…), отвечала: «Мама, у меня нет времени на разговоры».

Спустя множество лет, я вспоминаю свою маму кроткой голубкой, сидящей на кровати, со всех сторон обставленной подушками (сидеть самостоятельно она не могла) и виновато смотрящей мне в глаза.

Не могу забыть случай, как однажды, пребывая в тяжелейшем расположении духа, вызванном трагедией с сыном, испытывая физическое бессилие от чувств безысходности и безнадёги, осознавая свою полную беспомощность, и понимая, что оказалась в не преодолеваемом тупике, - зайдя в комнату мамы, я «рухнула» лицом в подушку, лежащую возле нее и, чтобы не слышали соседи, стала рыдать в эту подушку (это были минуты полного отчаяния), не давая себе отчета в том, что мама бессильна, я стонала: «Господи, почему, почему?!!! Мамочка, я не могу так больше жить!!!».

Мама молча погладила меня (сорокапятилетнюю) по голове, не найдя слов для утешения.

На следующий день, когда сестра пришла ее навестить, она попросилась: «Забери меня к себе, я не могу видеть, как она страдает».

Я помню ее глаза, ее слезы. Помню, как она пыталась просить прощения за то, что стала обузой нам...

Насколько я была бездушной по отношению к маме, я поняла намного позже.

Да, я очень уставала, недосыпала, недоедала… Но, о том, как тяжело было маме, я полностью не осознавала. На тот момент я считала, что делаю все, что необходимо для поддержания ее жизни.

Несмотря на физическую немощь, мама все понимала, она осознавала трагичность своего состояния. На удивление, будучи ранее очень энергичной и эмоциональной, с болезнью она стала тихой, терпеливой, молчаливой, смиренной.

Как мне было тяжело физически жить в тот момент жизни, со временем забылось.. А вот нервные срывы… грубое, бессердечное отношение к маме, - простить себе не могу даже спустя многие годы. (Дорогой читатель, не суди строго… Ведь, даже ухаживая за младенцем, у матери бывают срывы…За девять лет можно выходить не одного младенца).

А потом она умерла, очень тихо.

Умирать начала днем, а умерла чуть за полночь. Почему я знаю, когда она начала умирать? Потому что за девять лет я знала, как она дышит, как она смотрит, какая температура ее тела, ее рук, ее ног… Первое, что мне показалось подозрительным: еще утром, не смотря на то, что на ее ногах были надеты пуховые носки и укрыта она была пуховым одеялом, - пальцы ног были ледяными, а ногти - с легкой голубизной… Я заметила все это, потому что привыкла осматривать ее полностью из-за появившихся пролежней, которые необходимо было регулярно обрабатывать...

И.. вот… я смотрю в не излучающие больше тёплого света раскрытые и не видящие меня серые глаза мамы; и понимаю, что настали последние часы нашего общения…

Я ничего не могла говорить ей в тот день, потому что понимала, что не ответит, - только бесконечно повторяла: «Мамочка, мамочка…» Ответа я не получала. А еще я постоянно взывала к Богу: «Господи, помилуй…».

Пришла мысль позвонить отцу Евсевию: «Батюшка, мама, наверное, умирает», - на что получила совет: «Читайте молитвы на исход души…»

(Полгода до этого мама уже была при смерти, приехавший священник не смог ее причастить, однако тогда он не сказал, что пора читать отходные молитвы…)

Собрались братья с женами, сестра с мужем и детьми…

Стоя над кроватью, на которой лежала беспомощная мама, мы наблюдали, как холодная маска тихо сковывала только что жившее лицо самого дорогого для нас человека...

Мы видели перед собой беззащитную, как ребенок, измученную многолетней тяжелой болезнью маму, душа которой улетала к Богу...

Холод и мрак поселился в комнате...

Тихо отошла ко Господу ее измученная душа.

Где многолетняя боль, мучения и стоны?

Они остались за порогом ее жизни…

Постепенно началось новое знакомство новой меня и моей мамы, ушедшей в иной мир.

Первое время - пустота… Пришло ощущение сильной вины перед мамой, чувство безнадежности и невозврата. А еще - постоянное ощущение ее взгляда: как будто она смотрит на меня с неба.

Время будто остановилось, а внутри - всё так разрушено и поломано, словно из меня тоже вытянули душу.

Не стало на этой земле такого человека, с кем можно было поговорить, посоветоваться, кто бы мог вместе со мной попереживать, от души порадоваться (она вместе со мной, как никто, ждала возвращения моего сына, ее внука; и, слава Богу, мы успели вместе порадоваться, так как он вернулся из мест... еще при ее жизни).

До этого я даже не понимала, что человек занимает в доме не только тот объем, который занимает его тело, а этот объем - намного больше…

Просыпаясь утром, я больше не вскакивала к маминой постели… не бежала прислушиваться к ее дыханию (раньше эта необходимость: резко вскакивать, - меня очень тяготила), теперь я лежала и ощущала дыру в своей душе.

И тут я поняла, что Господь давал этот тяжелейший крест по уходу за больной мамой для того, чтобы я не обезумела от своего безутешного горя с сыном…

С годами ко мне пришло понимание, что мне нужно вымаливать у мамы прощение. И я часто молю ее простить меня, потому что я перед ней виновата!

Ведь я не всё сделала для нее, что могла. Болезнь у нее была неизлечимая. Именно в период этой болезни от меня требовалось полностью отдаться заботе, быть к ней более внимательной, отзывчивой, забыть о своей усталости, своих нервах и ухаживать, помогать, облегчать ее страдания не только физически, но и теплыми словами. (Ведь, когда в детстве болела я, мама о себе не думала, не говорила о своей усталости, не кричала, а просто делала то, что должна была делать.

Не так давно я болела ковидом, чувствовала себя очень плохо. Мой муж днем уходил на работу, а я оставалась дома одна. Я была не в беспомощном состоянии, и могла найти в себе силы, чтобы обслужить себя. Но, лежа в постели, я вспоминала беспомощную маму, и представляла, как тяжело было ей, когда мы оставляли ее одну, на несколько часов запертую за глухими стенами: в минуты, когда она чувствовала себя очень плохо, ей никто не приходил на помощь… (Тот, кто имеет опыт ухода за тяжелобольным человеком, не осудит нас: имея множество жизненных обязательств, практически невозможно обеспечить ежеминутный, круглосуточный уход за больным).

Я лежала в тишине, рассматривала стены, предметы обстановки, стонала вслух, и понимала, насколько все же тягостно болеть в одиночестве, когда безмолвная тишина как будто давит тебе на черепную коробку.

"Боже! Упаси от одиночества в старости! Господи, не доведи стать обузой своим детям», - молила я Бога в дни своей болезни…

В моей жизни, к сожалению, наступает момент, когда понимаешь: на пороге не только старость, но, и конец жизни. Самое страшное оказаться в состоянии понимания, что больше ты никому не нужна.

Моя вина перед мамой намного сильнее других. Она, растянувшаяся на годы, не видна никому. Потому что она из другого мира. Эта тоска не имеет конца.

Для того, чтобы увидеть полный дизайн блога и получить доступ ко всем активным окошкам блога, - необходимо перейти в веб-версию.

Для перехода в веб-версию - нужно пролистать вниз все рассказы экрана телефона и под синим окошком Главная страница кликнуть по окошку "Открыть веб-версию", (на экране телефона это выглядит так, как на фото внизу):